Агентство Сингулярных Исследований: институция как облако

Агентство Сингулярных Исследований (Анна Титова, Станислав Шурипа),
«Век-зверь», 2019
«Дача», 2019
«Аллея героев (Наталья Горбаневская)», 2019
Photo: Anastasia Lebedeva, Ivan Kleimenov

Поле современного искусства – это не только множество особым образом маркированных предметов, а еще и идеи, видение, методы и техники, восприятие и понимание, разнообразные контексты производства, восприятия, оценки и другие моменты социокультурного бытования художественных высказываний. Это поле практически совпадает с тем, что с подачи Артура Данто называется арт-миром, средой, призванной обеспечивать всем желающим как можно более полный доступ к тому, что можно назвать встречей с искусством, к специфическому опыту особого, более интенсивного и глубокого проживания реальности. Представления об эстетических ценностях меняются с течением истории: в ХIХ – 1й половине ХХ века они считались универсальными, а сегодня – контекстно-зависимыми. В нашу эпоху сверх-сложности и «гиперхаоса» (Квентин Мейясу) усложняется и эстетическое: встреча с искусством способна являть скрытые в повседневном опыте аспекты реальности, тонкие социальные, культурные, эко- и онтологические связи между явлениями и смыслами, событиями, телами и потоками знаков, людьми и не-людьми.

Искусство – открытое поле производства смысла, где ключевые ценности – разнообразие и свобода эксперимента. Художественная жизнь проявляет себя в постоянном варьировании форм и контекстов; в связи с этим ее ключевыми факторами, точками перехода и узлами сетей производства смысла оказываются институции. Априорных ограничений для них почти нет: институции бывают большими и маленькими, официальными и неформальными, общественными, частными и государственными, они могут действовать глобально и локально, обладать различным культурным, социальным или символическим капиталом, придерживаться самых разных взглядов. Важно, что любая институция принадлежит пространству арт-мира, где и происходит то, что Артур Данто называет «преображением общего места». Если художник обладает полной свободой для выражения своих идей, то работа институций создает условия для утверждения этой свободы на практике. Какой бы многоплановой ни была деятельность институций, она организована вокруг и в поддержку решений, принимаемых художником; эта инстанция и считается истоком и ключевым узлом всей системы искусства.

Большинство акторов арт-мира заинтересованы в производстве нового или неожиданного, поэтому и институциональная система выстраивает себя так, чтобы не упускать возможности для расширения многообразия. При всех различиях между институциями, каждая из них является воплощением определенного принципа или идеи. Об этом говорит и первое значение слова «институция» – установление, обычай. Для большинства художественных институций такой руководящей идеей является установка на производство нового. Эта ценность в наши дни считается условной, имеющей смысл лишь в том или ином контексте, а не универсально, как представлялось в эпоху модернизма. Не столько потому, что в новое больше не верят, сколько в силу того, что сама идея абсолютно нового малосовместима с ростом культурного разнообразия.

Основа самосознания институции – чувство собственных границ, различение своего внутреннего мира и внешней среды. В пространстве потоков быть собой означает стать узлом, паттерном связей и взаимодействий. Сами границы становятся мембранами, диффузными пространствами, где комбинации форм и обмены порождают условия для новых точек зрения и самореференций.

Барьеры размываются, дистанции схлопываются, позиции распыляются, знания демократизируются, все нейтральное оказывается политически заряженным. Растет напряжение между привычками восприятия и чувствительностью к непредсказуемому, необходимостью искать новое и поддерживать собственную идентичность. Так последовательно реализуемая ставка на эксперимент вступает в противоречие с необходимостью сохранять равенство себе.

Агентство Сингулярных Исследований (АСИ) принадлежит к числу небольших самоорганизованных коллективов, чья деятельность посвящена экспериментам в области художественного исследования. АСИ было основано в 2013 году Анной Титовой и Станиславом Шурипой. Главная задача АСИ – прояснение характерных особенностей текущего исторического момента, возможностей и эффектов конструирования реальности посредством образов и нарративов. Основных направлений в работе АСИ несколько. Это исследовательские проекты Агентства (часто выполняемые в сотрудничестве с другими организациями). Такие работы обычно основаны на документальных источниках и принимают форму инсталляций, сочетающих отсылки к атмосфере музея, архива, офиса и других пространств производства знания. Еще одним направлением работы АСИ является издательская программа, включающая публикацию альманаха «Зеленое пламя. Вестник Апокалипсиса». Кроме того, АСИ – выставочная площадка, действующая в Москве с 2015 года на территории Центра творческих индустрий «Фабрика», где помимо проектов Агентства представляют свои работы художники, чей образ мысли ему близок.

Первый исследовательский проект АСИ “Observatorium” был представлен в 2014 году в рамках специальной программы биеннале европейского искусства Манифеста Х в Санкт-Петербурге. Инсталляция воспроизводила пространство музея-квартиры неизвестного конспиролога-любителя на основе рукописей, документов, фотографий и артефактов из его архива. Для этого были построены специальные экспозиционные конструкции, которые были установлены в комнатах заброшенного двухэтажного дома в центре города, где вероятно жил и работал анонимный конспиролог. Почти все представленные экспонаты – слепки, копии и реконструкции оригиналов. Также воссозданы и представлены на видео комплекс духовно-гимнастических упражнений и речевые практики, напоминающие заклинания. В результате возникло двухэтажное пространство-палимпсест, ставшее картой и мира, и тела персонажа. В этой работе нашли выражение основные принципы работы АСИ, получившие развитие в более поздних проектах.

Практика АСИ основана на радикальном утверждении свободы и равенства, выраженном в четырех регистрах. Это равенство и взаимная открытость всех времен, пространств, языков, а также равенство оригиналов и копий. Во-первых, все формы времени и темпоральности равны: настоящее, будущее, прошлое, все их версии и сочетания, включая условные, забытые и непрожитые времена. Во-вторых, равноправие пространств означает новые возможности для их связей. Различные события и явления, происходящие рядом – необязательно в физическом пространстве, близость может быть и символической, условной, содержательной или формальной, подспудной или поверхностной – участвуют в совместном производстве смысла. В-третьих, равенство дискурсов, то есть одинаковое доверие к производимым ими реальностям и их комбинациям. И четвертое, равноправие копий и оригиналов. Слепки, ксерокопии, репринты, отпечатки, реконструкции признаются перцептивно и когнитивно равными оригиналам. Различия в степени детализации, правдоподобии, качестве считаются структурными особенностями оригинал-множества.

Эти четыре формы равенства соответствуют и направлениям развития публичности в сетевых пространствах. В коммуникационных средах XXI века любые форматы и медиа в итоге сводятся к передаче и хранению цифровых сигналов. Все явленное в своем онтологическом субстрате имеет природу цифры, то есть ноль-мерного объекта. Самые разные времена, пространства, знаки и вещи, чтобы обрести идентичность или принадлежность системе, подвергаются оцифровке, проходят через игольное ушко бинарного кода, чтобы затем подвергнуться пересчету и реконструкции.

Лингвистические машины различий, когда они окончательно заменят людей у штурвала общественной жизни, в своем отношении к объектам управления будут исходить из того, что «быть это быть воспринятым». Чем больше различий они смогут воспринимать, тем лучше; отсюда и необходимость полного и всеобщего признания любых идентичностей.

Этими установками определяются и ключевые методы в исследовательских проектах АСИ. Художественное исследование сегодня не может не учитывать условия, которые Розалинд Краусс называет пост-медийным состоянием. Признание равенства дискурсов начинается с преодоления оппозиций факта и вымысла, документального и фантастического. Отказ от различения символического, воображаемого и реального регистров ведет к переформатированию историко-культурных и социально-политических карт реальности. Поэтому каждый проект АСИ разворачивается в особой, проецируемой им самим системе координат, возникающей именно из данной встречи контекстов. Единичность возможного мира, порождаемого определенной комбинацией нарративных форм, и определяет важное в работе Агентства понимание сингулярного.

Латинское слово singularis означает единичный, особенный, неповторимый. Область сингулярного, которая служит главным источником сюжетов для исследований АСИ, ближе к повседневному, чем обычно принято думать. Сингулярное включает в себя и дюшановское «безумие неожиданного», и встречу зонтика со швейной машинкой, «экспериментальное поведение» ситуационистов, и понятие события у Алена Бадью, разнообразные эффекты цифровых коммуникаций и другие компоненты того, что можно назвать расширенным опытом искусства в сетевых средах. Сингулярность в практике АСИ понимается шире, чем просто ожидаемая в недалеком будущем тотальная власть искусственного интеллекта. Каждый исторический момент через проживающие его субъективности связан с другими эпохами и формами времени, несет в себе ДНК супертрансформации, которая способна радикально и непредсказуемо изменить течение истории. Любой момент истории оказывается потенциальной сингулярностью. В мире систем, серий и множеств сингулярное – это и есть неименуемое.

Художественное исследование не просто формирует свой предмет, а скорее вводит поле различий, связей и возможностей, в которой объект обретает свойства субъекта. В проектах Агентства Сингулярных Исследований это поле конституируется режимом наблюдения, который можно назвать пост-дисциплинарностью.

Это расширение междисциплинарного подхода на основе презумпции равноправия дискурсивных формаций, включая не-дисциплины, разного рода альтернативные и пренебрегаемые системы знания, которое позволяет обращаться к сюжетам, находящимся в «серой зоне» между реальным и виртуальным, непроявленным аспектам визуальности, к тому, что в прошлом веке считалось невыразимым. Пост-дисциплинарная методология АСИ позволяет использовать возможности неограниченного семиозиса, переносов и комбинирования форм и оптик. Поэтому многие проекты Агентства содержат описания их производственной и организационной структуры, включая информацию о партнерских организациях, работе с архивами, базами данных и экспертами независимо от того, существуют они на актуальных или виртуальных планах реальности.

Темпорализация – это жизнь идеи в истории, то производство времени, которое и является ключевым элементом в работе художественных институций. Они производят время, вводя контуры идей или высказываний в поля общественного внимания; так возникают паттерны, ритмы, циклы в потоках политических и эстетических, социальных и административных темпоральностей. Любая институция занимается двойной работой, превращая время в пространство и наоборот. Практика и теория, политика и эстетика, рассудок и воображение, частное и публичное, другое и то же самое, – противоположности, которыми структурируется культурное производство, становятся элементами картографии институциональных сред. Личное время, внутренний опыт длительности вливается в многоголосье глобальных коммуникационных сетей.

Темпоральная структура современности многослойна. Это и хаотические всплески ритмов и периодов, наслоения и столкновения традиций и надежд, опыта и ожиданий, и множество времен, нарезаемых машинами длящегося настоящего. Коммуникации несут с собой сетевое время, в котором каждый момент настоящего расслаивается на элементы прошлого, будущего и целый спектр связанных с ними призрачных импульсов «сейчас-времени». Отсюда и полифонический характер любого, сколь угодно скоротечного и эфемерного «сейчас»: его наполняют голоса несбывшихся прогнозов и забытого опыта, которые затем должны будут превратиться в сослагательные, теневые форматы истории. Если существует множество форм времени, то и развитие техники – не линейный прогресс, а сеть извилистых троп эволюции. Техника врастает вглубь человеческого мира: в разум, психику, тело, техническое пронизывает и всю социальную ткань. Эта инверсия ведет к тому, что каждый шаг в развитии технологий сближает современность не с будущим, а с прошлым. Свидетельства и следы прошлого в сетевом мире на каждом шагу. Здесь все можно читать как документ; вглядываясь вольно или невольно в прошлое, (гипер)современность различает все больше деталей, неотработанных вариантов, нереализованных возможностей, забытых сновидений.

Одно из основных направлений деятельности АСИ – изучение власти образов над временем. Ощущение погруженности в историю, сопричастности планетарному присутствию настоящего, или множества настоящих формируется под действием визуальной культуры. Картинки отсылают одна к другой, сливаются и распыляются. Потоки образов, за которыми снова и снова образы, – наше время живет в лабиринте из мелькающих, растущих, пульсирующих картинок. Этот лабиринт строят сами его обитатели: каждое действие оставляет серии документальных следов, вокруг любого события густо разрастаются заповедные чащи образов и данных. Вместе с расширением поля фактичности меняются и представления о документальном. Документом в этой среде может быть все, что угодно. Документальность – это среда, которая связывает субъективное и объективное, факт и смысл, присутствие и отсутствие. В расширенном поле сетевого интеллекта источником документального служит сама образность, интерсубъективное поле воображаемого. Документальное становится не столько эпистемеологической, сколько эстетической категорией.

Идеей расширенной документальности вдохновлен и проект АСИ “Dream Life” , представленный в рамках Уральской Индустриальной биеннале в Екатеринбурге (2019) и на выставке «Перерыв 15 минут. Часть 2-я» в московском Музее декоративно-прикладного искусства (2020). Инсталляция приглашает в приемную транснациональной корпорации, занятой в сфере ментального инжиниринга и эмоциональных индустрий. Пространство приемной – лишь портал в корпоративный мир эмо-капитализма, где техника и биологическая природа человека, медицина и эзотерика, история науки, бюрократическое и сюрреалистическое воображаемое слились в многоуровневый производственный процесс. Компания предлагает услуги по омоложению, улучшению самочувствия и производству счастья.

Посетители могут расслабиться, угоститься корпоративными конфетами, познакомиться с историей, философией и ценностями Dream Life. Представлены также копии валунов, обладающих особыми биоэнергетическими свойствами. Посетители могут вступать в контакт с камнями, этим инициируя первую степень подключения к услугам Dream Life.

История возникновения этой технологии изложена с помощью таймлайна на стене. Все началось в 1920-е, когда группа ученых, работавших в новосозданном Государственном институте сна, обнаружила феномен сверхбыстрого сна. Эту кратковременную форму сна вскоре научились распределять по моментам мигания, когда сомкнуты веки. Так появилась возможность не тратить время на сон. Также оказалось, что сверхбыстрый сон обладает омолаживающими свойствами. Во 2-й половине прошлого века появляются технологии управления сверхбыстрыми сновидениями, а затем и рынок таких сновидений. Вниманию зрителей также предлагается точная дорожная карта подключения к услугам Dream Life и другая информация, размещенная в иммерсивном пространстве-нарративе, включающем отсылки к виртуальным измерениям исторического: «прошлым будущим», непрошедшему прошлому и распыленному настоящему.

Субъективность, производимая эго-коммуникациями – уже давно не имматериальное когито и не призрак в машине, а скорее облако или сеть. Сетевое «я» XXI века состоит из линий ускользания, треков, интенсивностей, и поэтому больше не является внутренним телу. Эго, субъективность, идентичность – эти облачно-сетевые сущности располагаются в социальных пространствах, коммуникациях, контекстах, документах, фактах и гаджетах. Сетевые коммуникации – это мозаичная и текучая реальность, где каждая идентичность может представлять себя в разнообразных вариантах, где индивидуальное и коллективное образуют непривычные формы жизни – распыленное сетевое я/мы-сознание, которое отличается и от коллективистского и от приватного духа прошлого века. Сетевое Эго текуче; оно непрозрачно для самого себя, в отличие от классической картезианской модели субъекта. Сетевые идентичности XXI века часто не совпадают сами с собой, живут в системах взаимодействий и отношений, в овнешненных гаджетами когнитивных процессах. Не тело – темница для души, а наоборот. Облачные субъективности прорастают в коммуникационном пространстве нитями социокультурных грибниц, окутывая тело, которому душа теперь уступила статус сверх-ценности.

Сетевое я/мы возникает из тех же самых процессов, которыми определяется сетевая природа всей миросистемы. Она отчасти представима как планетарная технолингвистическая сеть, чей способ присутствия в культурных пространствах проявляет себя как архив. Это не только ресурсы медиализованной памяти и сверхпроизводство данных. Архивирование, документирование – это сам процесс существования цифровой современности. Все, с чем сталкивается это планетарное пространство потоков, превращается им в массивы данных. Их легко хранить и передавать, часто на них почти не обращают внимание. Само присутствие этих формаций «цифрового бессознательного» меняет метрику коммуникационных сред. Эта «темная материя» документальности – невидимое измерение текучей современности ХХI века – косвенно проявляет себя в напряжениях между фактами и смыслами.

Длящееся настоящее коммуникационных сетей переполняют призрачные формы виртуальных воспоминаний, воображаемых историй, несбывшихся надежд и расчетов. Документальность становится порталом в возможные миры. В проекте “Flower Power. Архив”, как и в других работах, АСИ обращается к проблематике активированного архива. Инсталляция, показанная в рамках RIBOCA 1 (2018), и затем в расширенной версии в Московском Музее современного искусства (2019) представляет фрагменты найденного архива тайного общества диссидентов-телепатов, существовавшего в Ленинграде (затем в Санкт-Петербурге) в течении долгого времени. Судя по документам, история этой группы, по крайней мере та ее версия, в которую верили сами подпольщики, восходит к опытам парижских ботаников XVIII века, открывших способность растений влиять на политическую ситуацию. История всемирного тайного общества «Власть цветов» рассказана с помощью проходящего сквозь залы экспозиции таймлайна. В течении двух веков члены группы пытались предотвращать войны и бороться с автаркиями сначала с помощью рационалистических утопий и тайной политики, а затем почти исключительно экстрасенсорными средствами.

В позднесоветское время они собирались у кого-нибудь на даче и пытались направлять коллективную ментальную энергию на борьбу с советским режимом и его руководством. Видения, которые они при этом испытывали, реконструированы по документам в серии коллажей, а также в бронзовых скульптурах и других экспонатах. Во всех случаях документальность понимается как граница присутствия и отсутствия. Скульптурные портреты участниц и участников «демонстрации семерых» в августе 1968 года в восприятии членов группы Flower Power превращают их в лесных духов, чьи лики проступают в прожилках листьев магических деревьев. В коллажах столкновения контекстов дополняются фигурами отсутствующих акторов. Воссоздан и самиздатовский экземпляр ботанико-политического лексикона, кодирующего ключевые понятия политической жизни ХХ века изображениями цветов, обладающих мистическими свойствами. Есть среди экспонатов и видео-реконструкция представлений членов ленинградской ветви Flower Power о распространении структур этой организации в других планетных системах и даже галактиках.

Судьба демократических идей зависит не только от местных особенностей, но и от трансформаций публичной сферы под действием машинизации духа. Этот процесс, включающий автоматизацию знания-власти, оцифровку общества и нейрокогнитивизацию человека, не ведет к упрощению культурных ландшафтов. Наоборот, плоская онтология цифровых сетей превращает время в многоуровневое пространство, в котором созидание подчас неотличимо от разрушения. Сами структуры повседневного опыта и производят эту сеть времен, пронизывающую технологически пролонгированное настоящее. Текучая современность это и есть глобальная фабрика, где субъективности производятся сериями, как гаджеты. Такие субъективности – анонимного конспиролога, сновидца наяву, партизана-экстрассенса – выступают в проектах АСИ как воплощения сил активированного отсутствия. Слаборазличимые для большинства машин, эти блуждающие эксцессы пустотности образуют участки сопротивления машинной рациональности с ее системами границ и кодов, дедлайнов и алгоритмов, баз данных и стандартных практик. Каждая из таких субъективностей – шаг в неожиданное, где невидимые области планетарного архива заряжаются темной энергией пропущенных встреч и ускользающих смыслов.